Допиваем кветиапин, выписанный около двух месяцев назад. И надо вот-вот идти за новым рецептом. Я уже представляю, что мне скажет врач. Что в этот раз я смогла не увеличивать дозу и прекрасно продержались на одной таблетке на ночь. До этого как бы недоумение звучало. Что не может быть, что такая доза не помогает. Что в её возрасте дозу увеличивать опасно. Что я увеличивала дозу необоснованно.
Ну и да. За этим я усматриваю много всего другого не высказанного. Может и нет со стороны врача. Может я ошибаюсь. А вот менты не стеснялись в своих предположениях. Типа заморить хочу старушку, чтоб жильё получить. И жить в своё удовольствие. Эта фраза - это обвинение. В удовольствие, вообще, жить нельзя. А уж мне особенно. Так как не заслужила одобрения не у мамаши, не у ментов, ни у зеков.
Я к чему? Буквально полчаса назад я препятствовала ей отжать у меня единственную зимнюю одёжку. До того мы делили и футболки, и брюки, и нижнее бельё. На пуховик она давно заглядывается, но вот так откровенно заявлять на него свои права - это впервые. И если футболкам и нижнему белью я ещё могу найти сменку, то пуховик в единственном числе. Вся остальная одежда стала мала. Ну я же не единственный человек в мире, не единственная женщина, которая с годами пополнела. По какой хрен мне должно быть за это стыдно? Почему я должна потакать её заскокам? Кто-нибудь, где-нибудь в здравом уме подчинится, будет идти на поводу любых желаний психически нездорового человека?
В психушке им уколы ставят озверина. Точно знаю. Не сомневаюсь даже, что никто их заскоки там не терпит. И голос повышают, и двинут неслабо. Там тётеньки не тщедушные работают. А здесь добрые соседи сочувствуют ей. Менты обьясняют, как я должна о ней заботиться, заявления у неё принимают, зная прекрасно, что она неадекватна. Но меня тоже же нужно держать в тонусе. Третья группа инвалидности - это же ни о чём. Это практически здоровый человек. Ну и вот. А у меня мысли были, что, если она, всё таки, дорвётся до пуховика, разбить окно. И я даже долбанула по нему, когда на мои слова, что вещь моя и не сметь её брать, никакой реакции не последовало. А, наоборот, мамаша с прежним воодушевлением рвалась взять мой пуховик. Может это и смешно со стороны наблюдать, как я исхожу на говно, но никак не могу пресечь её периодические поползновения на свои вещи. Типа, мать же. Больная же. Надо уступать. Ну и что, наденет? Потом снимет же. Когда наиграется.
С врачём говорить не знаю как. В прошлый раз она спросила, как именно и что именно мамаша делает " не так". А потом сказала: " Ну, что делать? Куда её денешь?"
И это ещё весна не настала.
А, завтра зеркальный день и нельзя ни в коем случае конфликтовать. А иначе прилетит. Ага. Мне, значит, прилетит, я должна сдержаться, прогнуться, подставить вторую, третью, энную щёку. Ну, раз я прочитала предупреждение и с правилами ознакомлена. А ей, значит, ничего не будет. Потому что больна, за себя не отвечает и, значит, творит, что бог на душу положит.
Journal information